Коллаборация права или право коллаборации
Вышка, в которой я работаю, была традиционно сильна социальными науками — экономикой и социологией. Юриспруденция появилась в ней позднее и жила в условиях более сильных юридических школ Москвы на положении enfant terrible. Юристам всегда ставили в пример экономистов и социологов и предлагали воспользоваться более высоким рейтингом последних для коллаборации. А с учётом того, что высшие должностные лица Вышки всегда были связаны с экономикой и социологией, это было предложением, от которого нельзя отказаться. Подобного рода попытки предпринимались почти двадцать лет, однако особого успеха не имели. Преподаватели социологии и экономики сами не спешили «коллаборировать», несмотря на попытки юристов, которые их иногда предпринимали, а студентам не хотелось изучать «в нагрузку» дополнительные дисциплины, ведь их цель — поскорее начать работать юристами усилий. Однако какие-то плоды коллаборации всё-таки появились...
Надо понимать, что так происходило при чётком разграничении специальностей: юристы продолжали оставаться юристами, как и экономисты (социологи). Никаких эконом-юристов или юристов-социологов не возникло, хотя такие дисциплины как юридическая социология, право и экономика и экономический анализ права преподавались. Но они организационно не превращались в отдельные специальности, если не считать ряда магистерских программ, да и в них всё равно акцент был сделан на профилирующую юридическую специализацию. Меня всегда интересовало: почему так происходит? Потому что образование консервативно и не хочет перекрашиваться во все цвета радуги? Или потому, что существуют какие-то глубинные причины, препятствующие коллаборации юриспруденции с другими специальностями, о которых мы не знаем или не хотим говорить? Правильный ответ на этот вопрос становится всё более актуальным в последние годы, когда нам часто предрекают гибель многих профессий в условиях цифровизации, предлагают юристам превращаться в новых, нужных обществу специалистов.
Если коллаборации права с другими специальностями препятствуют субъективные причины, достаточно управленческих усилий: создания новых правил и регламентов, изменения организационной структуры, наконец, увольнения консервативных преподавателей. И всё. Однако если коллаборации препятствуют объективные причины, да ещё носящие глубинный, непреодолимый характер, то здесь управленческими усилиями не обойтись. Напротив, следует учитывать эти причины и подстраивать под них свои решения, не поддаваясь минутной слабости использовать успехи ушедших вперёд в рейтингах экономистов и социологов. Ведь то, что сработало в экономике и социологии, может никак не помочь юриспруденции, а лишь повредит ей. И тут грех не вспомнить про математику. Современная экономика и социология зиждутся на ней, тогда как юриспруденции она пока чужда. Юристы плохо используют математику, не хотят её изучать, они ближе к деятелям искусства, чем к техникам. И универсальные, свойственные всем наукам закономерности в праве действуют гораздо слабее. То, что помогает экономистам, мешает юристам, или, как их любят уничижительно называть первые, «правовикам».
Что же это за глубинные причины, которые не позволяют «продвигать» юриспруденцию так же, как экономику и социологию? Во-первых, это сугубо национальный характер права. Конечно, существуют наднациональные нормы, доля которых в условиях нарастающей глобализации увеличивается, но их пока слишком мало. Российское право интересно лишь России, за рубежом оно привлекает внимание небольшого круга специалистов в сфере сравнительного правоведения. Во-вторых, это неразрывная связь права с политикой. Суверенитет требует собственного права, и пока существуют разные государства, будет так. Государство всегда наполняет право интересующими его «смыслами». В-третьих, нельзя забывать, что процесс усложнения права и его специализации права продолжает идти. Когда-то можно было профессионально заниматься гражданским правом в целом, сейчас же оно распалось на несколько разных сфер — как минимум, на корпоративное, вещное, обязательственное право, право интеллектуальной собственности, наследственное право. То же самое происходит в сфере практики, дифференциация которой ещё более сильна. Можно всю жизнь заниматься дорожно-транспортными происшествиями или морскими перевозками, и быть мало осведомлённым в других областях практики.
Принудительная коллаборация права со смежными областями знаний, в частности, с экономикой или социологией, противоречит процессу его усложнения и специализации, поскольку увеличивает объём знаний, которые нужно усвоить юристу. Политические аспекты и национальный характер права также действуют против такой коллаборации, поскольку они порой игнорируют общечеловеческие закономерности во имя сиюминутных интересов конкретной страны, они порождают нелогичность и нематематичность права. В итоге студентами полноценно не могут быть усвоены знания ни в сфере юриспруденции, ни в смежных областях. Да и вообще принуждение к получению знаний не слишком перспективно.
Мне кажется, что идея принудительной коллаборации отчасти основана на стыдливом игнорировании того факта, что сейчас в реальности нет такой специальности как «просто юрист», и нет даже юристов гражданского или административного права, специализация зашла намного глубже, а юридическое образование продолжает штамповать «универсальных» специалистов, которые на самом деле таковыми не являются. Чтобы работать в той сфере, в которой они не специализировались, им нужно переучиваться. Не в этом ли причина многочисленных жалоб на то, что наши вузы готовят не приспособленных к практической работе специалистов! Например, юрфирма специализируется на корпоративном праве, а его студент изучал по остаточному принципу.
Кстати, может, цифровизация будет способствовать процессу коллаборации? И здесь у меня нет уверенности... Да, LegalTech предполагает широкое использование компьютерных наук в сфере юриспруденции. Многие начали говорить о появлении юристов-программистов, о машинизации права, об изучении языков программирования и т.д. Однако нельзя забывать, во имя чего всё это делается? Чтобы сузить сферу права, превратив часть неё в область программирования, по сути «убив» право. А поскольку это возможно лишь применительно к простым правоотношениям, процесс усложнения права и его специализации, но на более высоком уровне, будет продолжен. Так что и здесь принудительная коллаборация ничего не даст. Юриспруденция должна остаться сама собой, но к ней на добровольной основе могут присоединяться другие сферы знаний. Выбор должен быть и за образовательными учреждениями, и за самими обучающимися. Иными словами, речь должна идти не о коллаборации права, а о праве коллаборации, и никак иначе.
Источник: https://mobile.twitter.com/so_mad_so_funny